Под новым небом, или На углях астероида - Страница 97

* * *

Солнце поднялось уже высоко, когда спящие в палатке стали просыпаться и выходить наружу. Гости были несказанно удивлены, увидев обильный завтрак, приготовленный для них. И Курт, и Луиза посвежели после продолжительного сна и выглядели бодрыми и здоровыми. Только лицо Эмми оставалось бледным и болезненным, и Игорь подумал, что дело здесь не только в простуде.

Позавтракав, Курт привалился к тёплым камням, уже прогретым солнечными лучами, достал трубочку, изготовленную из обожжённой глины, набил её табаком, который просушил ещё вчера, и прикурил от уголька.

– Откуда у вас табак? – спросил Игорь.

– Это единственная культура, которую мы выращиваем. Табак курит весь наш посёлок.

– Что это за посёлок? И вообще, кто вы и почему ударились в бега? Расскажите о себе. Мы о вас ничего не знаем.

– Прежде чем рассказывать, хотелось бы спросить: почему вы решили нам помочь?

– Ну, только потому, что вы нуждались в помощи.

– Вы могли бы оставить нас на произвол судьбы.

– Нет, по-другому поступить было нельзя.

– Вы рисковали жизнью.

– Нам часто приходится рисковать, мы привыкли к этому. Рассказывайте. Времени у нас достаточно. – Игорь показал на бушующую реку. – Пока вода не спадёт, мы отсюда не тронемся.

– А вам не будет скучно?

– Нет, я люблю слушать разные истории.

– Ну тогда я к вашим услугам, – Курт Винтерман раскурил пригасшую трубку и начал своё повествование.

Он рассказал, как они, группа молодых инженеров-технологов и инженеров по радиоэлектротехническому оборудованию, только что окончивших венские вузы, боролись за жизнь в первые месяцы после планетарной катастрофы. Какие были среди них потери. Как в конце концов выжили только пятеро: он, его жена Луиза – лаборантка их научного института и ещё трое инженеров. С наступлением лета они поднялись из подземного полигона, в котором до катастрофы испытывалось оборудование, связанное с изучением космического излучения, и в котором они провели ужасную холодную зиму, продолжавшуюся почти год. Они покинули Вену, точнее то, что от неё осталось, и побрели, куда глаза глядят.

На берегу Дуная они встретили группу молодых людей, выживших после катастрофы. Их было восемнадцать человек, самому младшему – шестнадцать лет, старшему – не более двадцати пяти. Среди них было восемь девушек и десять парней. Объединившись, молодые люди двинулись вниз по течению реки. Несколько позднее они ещё трижды встречали людей, и в конечном счёте их стало сорок девять человек.

Они так и продолжали двигаться берегом Дуная. Только почему-то река вела их не на юго-восток, как должно бы быть, а на юго-запад. Впрочем, они не очень-то удивлялись этому. Как и тому, что Дунай сильно обмелел и сузился – от берега до берега в тех местах было не больше ста пятидесяти метров. Они вообще ничему уже не удивлялись.

К середине лета путешественники достигли небольшой долины, зажатой между горами, где в изобилии произрастали съедобные грибы и было много различных ягод: земляники, черники, брусники; попадались ежевика, малина, шиповник, а также кусты орешника с орехами. Как всё это не вымерзло минувшей зимой, никто не знал; возможно, потому, что долину укрыли глубокие снега. Но никто и не задавался этими вопросами – главное, ягоды и грибы можно было употреблять в пищу.

Они остановились здесь, устроили шалаши и стали в них жить. Образовался целый посёлок. Крыши шалашей часто обновляли, значительную часть времени они оставались зелёными, да и вообще кругом было зелено, и потому посёлок назвали Грюненсдорф, то есть – Зелёная деревня.

На зиму насушили грибов, ягод, сделали запас орехов. Того, что они заготовили, однако, было совершенно недостаточно. В грибные супы, которые они варили, приходилось добавлять кору молодых осинок, листья липы и многое другое, что не должно было вызвать отравления. Ели корни тростников и других растений. У многих возникали проблемы с кишечником. Тех, кому эти проблемы особенно досаждали, лечили увеличенными дозами сушёной черники, черёмухи и земляники и их отварами, и в общем-то всё обходилось. Важно, что никто больше не умер.

Зима выдалась мягкой, в долине, защищённой с севера высокими горными хребтами, даже снег ни разу не выпал. И всё же они сильно мёрзли, ведь тёплой одежды ни у кого не было. Ночи напролёт жгли костерки в шалашах и с головой зарывались в охапки сухой травы. От холода спасались под рогожами, которые сплетали из волокон дикой конопли. Ими укрывались как одеялами, в них кутались, когда выходили под открытое небо.

С наступлением очередного лета обитатели шалашей отогрелись; в жаркую погоду большинство обходились одними набедренными повязками, а женщины дополнительно к этому – лифами, которые сплетали из трав.

Ягод уродилось великое множество, и их ели до оскомины. Более скудным оказался урожай грибов, но многие к тому времени стали такими завзятыми грибниками, что находили их в самых потаённых местах, и на следующую зиму запасы этого растительного «мяса» даже возросли. Кроме того, заметно возрос урожай лесных орехов. Наконец, люди просто привыкли к новой обстановке и психологически легче переносили повседневные трудности. Неоднократно пробовали ловить рыбу в Дунае. Для этого вязали сети из волокон конопли, которые устанавливали поперёк течения реки. Увы, каждый раз, когда сети вынимали из воды, они оказывались пустыми – Дунай словно вымер.