Под новым небом, или На углях астероида - Страница 75

А Нью-Росс всё приближался. Вот над одной из башен всплыло белое облачко, и вслед за этим донёсся плотный удар пушечного выстрела. О’Брайен приказал дать ответный выстрел. Носовая пушка «Ирландии» с грохотом извергла густой клуб дыма, который, окутав переднюю часть корабля, уплыл, уносимый ветром, вперёд и в сторону и медленно развеялся над волнами.

Над башнями Нью-Росса раздался ещё один пушечный выстрел, и «Ирландия» снова дала ответ. На городских стенах обозначились человеческие фигурки, замелькали разноцветные платки, замаячил, раскачиваясь из стороны в сторону, флаг на шесте. Потом из ворот вырвался человеческий ручеёк и побежал вниз по склону к берегу бухты, к пристани.

И вот долгожданный момент – морские скитальцы ступили на берег. Объятия, поцелуи, каждый хотел прикоснуться к этим просоленным, вернувшимся из небытия мужчинам и быть рядом с ними. Каждый хотел поймать их взгляд, услышать именно к нему обращённое слово.

– Наши молитвы дошли до неба, они вернулись, они всё-таки вернулись! – раздавалось в поднявшемся общем гомоне. – О, Стив, как ты возмужал, ты на голову выше своего отца. Лу!.. Лу!.. Пропустите меня к нему, пропустите! Лу, посмотри, какой у тебя сын, ты его ещё не видел!.. Генри, милый, дай я тебя обниму!..

Наконец жар объятий несколько спал, толпа распалась на перетекающие одна в другую разновеликие группы, и человеческий ручеёк потёк вспять, вверх по косогору к городским стенам. Генри, Стив и с ними ещё несколько парней сели в шлюпку и направились к шхуне, чтобы заняться овцами и лошадьми.

Марта, сыновья, дочери, Свенсен, Уиллис обнимали Игоря, отнимая друг у друга, но и их увлекла толпа, и они исчезли в общем потоке.

С Игорем остались только Веда и Пётр Васильевич. Веда держала его обеими руками за левую кисть. Он хотел освободиться, чтобы несколько минут побыть наедине с отцом, но её умоляющий взгляд остановил его. Пётр Васильевич, всё время бывший с краю толпы, подошёл к сыну. Их руки сомкнулись в крепком пожатии.

– Как ты? – спросил Игорь.

– Я – нормально. Но здесь, – Пётр Васильевич положил ладонь на грудь, – здесь болело. Как в ту пургу. Помнишь, тогда, возле баржи?

– Ещё бы не помнить.

– Вот и в этот раз… Долго вас не было. Мы уже стали бояться, что больше не увидим вас.

– Игорь, Веда! – долетел от городских стен голос Марты. – Что вы там?!

– Пошли, зовут, – Пётр Васильевич сделал пригласительный жест рукой. Они тронулись по дорожке, ведущей к Нью-Россу. Мужчины молчали, а Веда рассказывала, что, пока «Ирландия» находилась в плавании, Свенсен запустил ветряную мельницу, что в городе теперь отличная, тончайшего помола мука и все объедаются вкуснейшими пирогами с рыбой, мясом, изюмом, курагой, морской капустой и разными ягодами. Что вчера ожеребилась чалая кобыла. Что Мэри родила месяц назад, роды принимал сам Уиллис и всё прошло как нельзя лучше. А ещё Джон Уиллис начал писать книгу, в которой подробно рассказывает обо всех известных ему научных и технических достижениях погибшей цивилизации.

– Это, он говорит, для будущих поколений Нью-Росса, – продолжала рассказывать Веда. – Чтобы развитие новой цивилизации шло ускоренными темпами. Вот так, ускоренными – ни больше, ни меньше.

– А у отца, – Веда взглянула на Петра Васильевича, – целый месяц роились пчёлы. На пасеке на двенадцать семей стало больше, и мёд, наверное, некуда будет девать. А к вашему приезду, давно уже, дети приготовили концерт – сегодня вы увидите. А Свенсен на ручье, на самом водопаде, установил вал с лопастями, турбину такую, и к ней подсоединил гончарные и наждачные круги. Ещё он изготовил токарные станки по дереву и металлу – тоже от турбины работают. А ещё он собирается установить лесопилку…

* * *

Ночью пошёл дождь. Не переставая, он лил четверо суток, и всё это время горожане в большинстве своём отсиживались по домам.

Уиллис, Свенсен, О’Брайен, Пётр Васильевич и Игорь собирались в здании парламента, на время превращённого в клуб, и, сидя у горящего камина, коротали часы за разговорами. На низеньком столике перед ними стояли кувшины с виноградными винами, и они периодически отпивали из бокалов, смакуя напитки и закусывая шербетом, халвой, орехами в сахарной оболочке и разными сладкими сухофруктами.

– Я вот всё думаю, – сказал Уиллис в одной из бесед, – в какой век из двадцать первого века мы провалились?

– Ну сначала мы точно побывали в каменном веке, – сказал Игорь. – С этим, наверное, каждый согласится. Кроме каменных ножей, топоров и скребков, у нас ничего не было.

– Но теперь у нас есть сталеплавильное производство… – сказал, вступая в разговор Свенсен.

– Железо было в ходу и до нашей эры, – перебил его О’Брайен.

– У нас есть сталеплавильное производство, огнестрельное оружие, – нимало не смутясь, продолжил Свенсен. – Мы начали использовать в производственных целях силы ветра и воды.

– Шестнадцатый век, – предположил Игорь.

– Но у нас нет книгопечатания, – возразил О’Брайен. – Как нет архитектурных сооружений, не считая зданий школы и парламента, нет живописи.

– Наши дети рисуют, – вставил своё слово Пётр Васильевич.

– А, наскальная живопись, – бросил О’Брайен.

– Зато у нас есть знания, оставшиеся с нами от прошлого, – сказал Уиллис. – Наше небольшое сообщество быстро развивается. А в духовном плане мы – копия погибшей цивилизации, только миниатюрная. В определённом смысле мы даже выше её, потому что взяли только лучшие её черты. У нас нет преступности, зависти, стяжательства, пьянства, разврата, нет многих других пороков, которые были присущи человечеству. А что у нас есть, так это братство и взаимовыручка, готовность поделиться куском хлеба, даже последним, на первом плане трудолюбие и творческое начало.